Я под мерку становился,
Вынес меру головой.
Все начальники сказали:
«Не бывать тебе домой».
Я под меру становился,
Меру поднял головой.
Тело бéло, грудь ширóка,
Мне сказали: «Принятой».
Я пойду во лесик темный,
Я спрошу у елки черной,
У зелененьких прутков
Про своих рекрутиков.
Я уеду, я уеду
На проклятую войну,
Как я брошу, с кем оставлю
Ягодиночку свою.
Ягодиночку забреют,
Дорогого отдадут.
Мои старые родители
Дождаться не дадут.
Не дождаться той минуты,
Когда с позиции придут,
Когда цыгарочки засветят
И тальянки запоют.
Не дождусь я того дня,
Когда кончится война.
Ну-ка, трогай, трогай, трогай
Сормовской большой дорогой!
Сормовска больша дорога
Вся слезами улита.
Вся слезами улита,
По ней ходят рекрута.
Не одна на сенокосе,
Не одна на полосе.
Не одна по Шурке плакала,
Ревели девки все.
Не ругайте меня дома,
Милые родители.
Мне и так-то скучно, грустно
Милый на позиции.
Не спросили у отца,
Поженили молодца.
Не сказали матушке,
Повезли в солдатушки.
Не стригите мои кудри,
Пожалейте милушку.
Она увидит без кудрей,
Пролежит всю зимушку.
Не ходи мимо казармов,
Расхорошая моя!
Служба царская тяжелая,
И мне не до тебя.
Не хотел бы я в солдаты,
Крайня очередь моя:
У большого брата – дети,
У середнего – жена,
Заменить меня нельзя.
Не хотел идти в солдаты, —
Видно, очередь моя.
Попрошу большого брата,
Не пойдетли за меня?
Нынче призыв, завтра к ставке,
Двадцать первого к отправке.
Некрута-некрутики,
Снимайте-ко тулупики,
Шинели надевайте-ко,
Девчонок забывайте-ко.
Некрута вы, некрута,
Засучите рукава.
Засучите рукава
Да тащите жеребья.
Тебе первый, мне второй,
Я мальчишка лобовой.
Неохота, но придется
Идти во солдатушки.
Меня никто не пожалеет:
Нет родимой матушки!
Неужели нас забреют,
Неужели заберут,
Шинель серую наденут
И в казарму поведут?
