По тонкому шальному льду
— Куда, не ведая, бреду
Мой путь в бреду иль наяву?
Иду по льду или плыву?
Идти по кромке ледяной,
Мне не дано судьбы иной,
Держась за тоненькую нить —
То воскрешать, то хоронить,
То загораться, то тонуть,
То вдруг забыться и уснуть.
Скользить по льду над глубиной,
И только небо надо мной.
Моя любовь — как странный сон
Надежда Лохвицкая
Моя любовь — как странный сон,
Предутренний, печальный…
Молчаньем звезд заворожен
Ее призыв прощальный!
Как стая белых, смелых птиц
Летят ее желанья
К пределам пламенных зарниц
Последнего сгоранья!..
Моя любовь — немым богам
Зажженная лампада.
Моей любви, моим устам —
Твоей любви не надо!
Мне грустно, потому что есть семья.
Но в ней нет, к сожаленью, понимания.
Мне грустно, потому что есть друзья.
А них есть доля разочарования.
Мне грустно, потому что я боюсь.
Боюсь, что слишком много потеряю.
Мне страшно, ведь не исчезает грусть,
А я исчезну, ведь иду по краю.
Всё приняло в оправе круглой
нелицемерное стекло:
ресницы, слепленные вьюгой,
волос намокшее крыло,
прозрачное свеченье кожи,
лица изменчивый овал,
глаза счастливые… всё то же,
что только что ты целовал.
И с жадностью неутолимой,
признательности не тая,
любуюсь я твоей любимой…
И странно мне, что это… я.
Когда в тебе клеймят и женщину, и мать —
За миг, один лишь миг, украденный у счастья,
Безмолвствуя, храни покой бесстрастья,
Умей молчать!
И если радостей короткой будет нить
И твой кумир тебя осудит скоро
На гнет тоски, и горя, и позора,-
Умей любить!
И если на тебе избрания печать,
Но суждено тебе влачить ярмо рабыни,
Неси свой крест с величием богини,-
Умей страдать!
«Я был у Вас, совсем влюбленный,
Ушел, сжимаясь от тоски,
Ужасней шашки занесенной
Жест отстраняющей руки.
Но сохранил воспоминанье
О дивных и тревожных днях,
Мое пугливое мечтанье
О Ваших сладостных глазах
Ужель опять я их увижу,
Замру от боли и любви
И к ним сияющим приближу
Татарские глаза мои
Воронеж!.. Родина. Любовь.
Все это здесь соединилось.
В мой краткий век,
Что так суров,
Я принимаю, словно милость,
Твоей листвы звенящий кров.
Согрей меня скупою лаской,
Загладь печальные следы.
И приведи на мост Чернавский,
К раскатам солнечной воды.
И как навязчивая морочь,
Как синих чаек дальний плач,
Растает вдруг пустая горечь
Московских бед и неудач.
И что ты там, судьба, городишь?!
Тебе вовек не сдамся я,
Пока на свете
Есть Воронеж —
Любовь и родина моя.
Погаснут искры всех сомнений,
Цепочки мыслей осчастливят взгляд,
И ты поймешь, что ливни откровений
Разбудят, отогреют, приютят…
И чувствам больше не стоять в сторонке,
Приглашены они на танец близких душ,
О cчастье мне напомнит смех твой звонкий,
Он эхом отразиться в сотнях луж…
Когда слова мои печаль твою излечат,
От них пойдет по кругу голова,
Пусть аритмия счастья быстротечна,
Но,Совместимость Душ всегда права…
ну, здравствуй, мам!
я жив. сейчас в тылу.
я в госпитале — малость подстрелили.
ты обними сестренку за меня и поцелуй.
надеюсь, что меня вы не забыли?
конечно, не забыли! что ж я так?
и я живу, борюсь с лихой судьбою!
мой друг вчера с гранатами под танк…
он многих спас, пожертвовав собою.
здесь многие остались навсегда,
сражались до последнего дыханья.
их имена я пронесу через года.
они в живых останутся в воспоминаньях.
так грустно мне порой и тяжело.
душа болит, и болью непростою.
уж слишком много наших полегло…
негоже смерть оправдывать войною.
здесь жизни многие не видели совсем,
со школьных парт — и сразу же в сраженье.
война взяла людей в свой страшный плен
и учит их стрелять на пораженье.
наш мир теперь войною оклеймен,
она окутала нас проволокой колючей.
прислушайся! ты слышишь этот стон?
это земля кричит от боли жгучей!
вот так вот, мама! холодно и зло…
но мы прорвемся! разорвем войны оковы!
а вы молитесь, чтобы нам всем повезло.
и счастья солнце нас согреет снова!
Забываю тебя, забываю,
Как рисунок резинкой стираю.
За чертою черта
И придет пустота,
Просто белое поле листа.
Я стираю мечты и ошибки.
Я стираю слова и улыбки.
И движенья руки
Так беспечно легки…
Пустяки это все, пустяки.
Забываю тебя, забываю,
Словно старые письма сжигаю.
Огонек полыхнет
И все сразу пройдет,
Только пепел сквозняк унесет.
Нет ни линий, ни звуков, ни строчек.
Забывать, разве есть что — то проще?
Но как странный каприз
На столе белый лист…
Мне на память. Без слов и без лиц.
