Долой предрассудки! Женщина — она тоже человек!
И называйте меня просто — товарищ Сухов!
Джавдет мой… Встретишь — не трогай его…
Помойтесь, ребята!
Мёртвому, конечно, спокойней, да уж больно скучно.
— Опять ты мне эту икру поставила! Не могу я ее каждый день, проклятую, есть. Хоть бы хлеба достала.
Мой отец перед смертью сказал: «Абдулла, я прожил жизнь бедняком и я хочу, чтобы тебе Бог послал дорогой халат и красивую сбрую для коня». Я долго ждал, а потом бог сказал: «Садись на коня и возьми сам, что хочешь, если ты храбрый и сильный».
Вопросы есть? Вопросов нет!
Если что, я не промахнусь.
Была у меня таможня – были контрабандисты. Сейчас таможни нет – контрабандистов нет.
— Оставь хоть патрон, Абдулла! Нечем будет застрелиться.
Вопросы есть? Вопросов нет.
— Ты как здесь оказался?
— Стреляли.
До свидания, барышни! Извините, коль что не так.
А ежели вовсе не судьба нам свидеться, Екатерина Матвеевна, то знайте, что был я и есть до последнего вздоха предан единственно вам одной, и поскольку, может статься, в песках этих лягу навечно, с непривычки вроде бы даже грустно.
Кто на этой земле знает, что есть добро и зло.
– Абдулла! Руки-то – опусти…
– Я не пью.
– Правильно. Я вот тоже сейчас это допью… и брошу. Пей!
Смотри, больше не закапывайся!
Одна жена – любит, одна – одежду шьёт, одна – пищу варит, одна – детей кормит, и всё одна?… Тяжело!
Я остаюсь в гостях, но если в полдень меня не будет, вернётесь рассчитаться за гостеприимство.
— Где взяли?
— Давно здесь сидим…
Абдулла! У тебя ласковые жёны! Мне хорошо с ними!
Только дыхание у меня сдавливается от радости, будто из пушки кто в упор саданул.
Слышь, Абдулла! Не много ли товару взял? И всё, поди, без пошлины.
Сухов, помоги! … Ведь ты один целого взвода стоишь! А то и роты.
Дорога легче, когда встретится добрый попутчик.
Простите великодушно, небольшая заминка. Докончу в следующий раз.
Солнышко здесь такое, аж в глазах бело.
– Вот что, ребята. Пулемёт я вам не дам.
Слушай, хоть женщин возьми.
Зачем ты убил моих людей, Саид?
Душа моя рвется к вам, ненаглядная Катерина Матвеевна, как журавль в небо.
Вы будете свободно трудиться, и у каждой будет отдельный супруг.
Зачем ты убил моих людей, Саид? Я послал их сказать, чтобы ты не искал Джавдета в Сухом ручье. Его там нет. Возвращайся в Педжент. Твой отец был другом моего отца. Дорога легче, когда встретится добрый попутчик.
Так что вам зазря убиваться не советуем. Напрасное это занятие.
Потому как долг революционный к тому нас обязывает.
Кинжал хорош для того, у кого он есть, и плохо тому, у кого он не окажется в нужное время.
Восток — дело тонкое.
Да гранаты у него не той системы…
– Джамиля, ты была моей любимой женой, почему ты не умерла?
– Восток – дело тонкое.
Ты ведь меня знаешь, Абдулла, я мзду не беру. Мне за державу обидно.
– Ты наш новый муж, скажи своему человеку, чтоб он не приходил.
Отца убил, меня закопал, четырёх баранов взял – больше у нас не было.
Долой предрассудки! Женщина — она тоже человек!
Да гранаты у него не той системы.
— Саид, ты как здесь оказался?
— Стреляли…
Ты что, не слыхал про Верещагина?! Дожил… Было время — в этих краях каждая собака меня знала, вот так держал! Сейчас забыли…
Мёртвому, конечно, спокойней, да уж больно скучно.
Абдулла, ты еще в чадре или переоделся мужчиной?
— Тебя как, сразу прикончить, или желаешь помучиться?
— Лучше, конечно, помучиться.
Ты мне по характеру подходишь — я шустрых люблю.
Верещагин, не заводи баркас!…
Гюльчатай! Открой личико!
Ну вот что, ребята. Пулемет я вам не дам.
— Ну что ж мне, всю жизнь по этой пустыне мотаться?!
— Список, товарищ Сухов.
— Зарина, Джамиля, Гюзель, Саида, Хафиза, Зухра, Лейла, Зульфия, Гюльчатай… Гюльчатай! Напра… За мной, барышни.
Опять ты мне эту икру поставила! Не могу я её каждый день, проклятую, есть. Хоть бы хлеба достала…
Ну что же мне, всю жизнь по этой пустыне мотаться?!
Обратно пишу вам, разлюбезная Катерина Матвеевна, поскольку выдалась свободная минутка. И разнежился я на горячем солнышке, будто наш кот Васька на завалинке. Сидим мы сейчас на песочке возле самого синего моря, ни о чём беспокойства не испытываем. Солнышко здесь такое, аж в глазах бело…
Кинжал хорош для того, у кого он есть, и плохо тому, у кого он не окажется… в нужное время.
Хорошая жена, хороший дом — что ещё надо человеку, чтобы встретить старость?!
Прекрати эту дурацкую песню! И встать, когда с тобой разговаривает подпоручик!
Вот сейчас тебя отрою, и будь здоров!
— Отпустите руку. Пустите, я говорю. Что за насилие? Извольте немедленно прекратить грабеж. Никаких женщин здесь нет и мне о них ничего не изве…. [Абдулла стреляет в хранителя музея].
— Здесь должен быть подземный ход.
Таможня даёт добро!
– Джавдет – трус, Абдулла – воин. Не любят они друг друга.
Иди, иди… Хорошая жена, хороший дом – что ещё надо человеку, чтобы встретить старость?!
Сухов, помоги! … Ведь ты один целого взвода стоишь! А то и роты!
— Так нет же никого в таможне! Кому платить, неизвестно. Хочешь, мы заплатим золотом! — Ты ведь меня знаешь, Абдулла, я мзду не беру, мне за державу обидно!
Была у меня таможня — были контрабандисты. Сейчас таможни нет — контрабандистов нет.
Дорога легче, когда встретится добрый попутчик.
Махмуд, зажигай!
Отметить надобно — народ подобрался покладистый, можно сказать, душевный, с огоньком.
― Мы верны тебе, господин! ― Джамиля, разве ты не была любимой женой? Обидел я тебя хоть раз? Почему ты не умерла?
Встречались мне люди в последнее время все больше душевные, можно сказать, деликатные.
А еще скажу вам, разлюбезная Катерина Матвевна, что являетесь вы мне, будто чистая лебедь, будто плывете себе, куда вам требуется, или по делу какому, даже сказать затрудняюсь… Только дыхание у меня сдавливает от радости, будто из пушки кто в упор саданул.
– Прекратить дурацкую песню! И встать, когда с тобой разговаривает… подпоручик!
– Гюльчатай, открой личико, а?
Господин назначил меня любимой женой!
— Тебя как, сразу прикончить или желаешь помучиться?
— Лучше, конечно, помучиться.
