Некоторым людям осколки попадали прямо в сердце, и это было страшнее всего: сердце делалось как кусок льда.
Пусть лучше попробует вишен да полюбуется цветами, что растут в саду: они красивее нарисованных в любой книжке с картинками и все умеют рассказывать сказки!
Герда была рада-радешенька, что очутилась наконец на суше, хоть и побаивалась чужой старухи.
Глаза ее сверкали, как звезды, но в них не было ни теплоты, ни кротости.
Под конец и сама Герда перестала этому верить.
Кай весь дрожал, хотел прочесть «Отче наш», но в уме у него вертелась одна таблица умножения.
Девочка могла жить да поживать тут припеваючи, но прогостила всего несколько дней и стала просить, чтобы ей дали повозку с лошадью и пару башмаков — она опять хотела пуститься разыскивать по белу свету своего названого братца.
— Сильнее, чем она есть, я не могу её сделать. Не видишь разве, как велика её сила? Не видишь, что ей служат и люди и животные? Ведь она босая обошла полсвета! Не у нас занимать ей силу! Сила — в её милом, невинном детском сердечке.
Но никак не мог сложить того, что ему особенно хотелось, – слово «вечность». Снежная королева сказала ему: «Если ты сложишь это слово, ты будешь сам себе господин, и я подарю тебе весь свет и пару новых коньков».
Ишь, какая славненькая, жирненькая. Орешками откормлена!
В большом городе, где столько домов и людей, что не всем и каждому удается отгородить себе хоть маленькое местечко для садика, и где поэтому большинству жителей приходится довольствоваться комнатными цветами в горшках.
Разве пламя сердца может погаснуть в пламени костра!
Снежная королева поцеловала Кая ещё раз, и он позабыл и Герду, и бабушку, и всех домашних. – Больше не буду целовать тебя, – сказала она. – Не то зацелую до смерти.
— Слышишь, бьёт барабан? Бум! Бум! Звуки очень однообразны: бум, бум! Слушай заунывное пение женщин! Слушай крики жрецов!.. В длинном-красном одеянии стоит на костре индийская вдова. Пламя вот-вот охватит её и тело её умершего мужа, но она думает о живом — о том, кто стоит здесь же, о том, чьи взоры жгут её сердце сильнее пламени, которое сейчас испепелит её тело. Разве пламя сердца может погаснуть в пламени костра!
“Может быть, река несет меня к Каю?” — подумала Герда, повеселела, встала на ноги и долго-долго любовалась красивыми зелеными берегами.
Эту розу точит червь!
Девушка свежее розы, воздушнее колеблемого ветром цветка яблони. Как шелестит ее шелковое платье!
Сны опять прилетели в спальню, но теперь они были похожи на божьих ангелов.
Северный олень рассказал лапландке всю историю Герды, но сначала рассказал свою собственную – она казалась ему гораздо важнее.
Поцелуй ее был холоднее льда, он пронизал его насквозь и дошел до самого сердца, а оно и без того уже было наполовину ледяным.
Холодно, пустынно, грандиозно!
Будет человеком и Снежная королева сохранит над ним свою власть.
Она не поехала провожать Герду, потому что страдала головными болями с тех пор, как получила должность при дворе и слишком много ела.
О, как билось сердечко Герды от страха и нетерпения! Точно она собиралась сделать что-то дурное, а ведь она только хотела узнать, не здесь ли ее Кай!
Герда поцеловала Кая в обе щеки, и они опять зацвели розами, поцеловала его в глаза, и они заблистали, как ее глаза; поцеловала его руки и ноги, и он опять стал бодрым и здоровым.
Каждая снежинка казалась под стеклом куда больше, чем была на самом деле, и походила на роскошный цветок или десятиугольную звезду. Это было так красиво!
А мать надавала ей по носу щелчков, нос у девочки покраснел и посинел, но все это делалось любя.
Северный олень: — Дай ей силу победить Снежную Королеву!
Хорошо ведь иметь верный кусок хлеба на старости лет!
Так сидели они рядышком, оба уже взрослые, но дети сердцем и душою, а на дворе стояло теплое, благодатное лето!
– Кай умер и больше не вернется! – сказала Герда. – Не верю! – отвечал солнечный свет. – Он умер и больше не вернется! – повторила она ласточкам. – Не верим! – отвечали они.
— Ничего не понимаю! — сказала Герда. — Это моя сказка! — отвечала огненная лилия.
Что же рассказала ей огненная лилия?
Посреди озера стоял трон Снежной королевы; на нём она восседала, когда бывала дома, говоря, что сидит на зеркале разума; по её мнению, это было единственное и лучшее зеркало в мире.
— Погляди в стекло, Герда, — сказал он.
— Легко сказать, — отвечал ворон, — трудно сделать.
Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем сейчас.
— Видишь, как хитро сделано! — сказал Кай. — Гораздо интереснее настоящих цветов! И какая точность! Ни единой неправильной линии! Ах, если б только они не таяли!
Но каждый цветок грелся на солнышке и думал только о собственной своей сказке или истории; их наслушалась Герда много, но ни один из цветов не сказал ни слова о Кае.
Крошечный осколок попал Каю прямо в сердце. Теперь оно должно было превратиться в кусок льда. Боль прошла, но осколок остался.
А она сложила ручонки и подумала: «Как добры все люди и животные!» – закрыла глазки и сладко заснула.
Герда знала каждый цветочек в саду, но как ни много их было, ей все-таки казалось, что какого-то недостает, только какого же?
Чем дальше от принцессы и чем ближе к двери стояли придворные и слуги придворных, тем важнее и надменнее они себя вели.
Если не будете как дети, не войдете в царствие небесное!
— В королевстве, где мы с тобой находимся, есть принцесса, такая умница, что и сказать нельзя! Она прочла все газеты в свете и уж позабыла всё, что прочла, — вот какая умница! Раз как-то сидела она на троне, — а веселья-то в этом немного, как говорят люди, — и напевала песенку: «Отчего ж бы мне не выйти замуж?» «А ведь и в самом деле!» — подумала она, и ей захотелось замуж.
Есть такая игра — складыванье фигур из деревянных дощечек, которая называется китайскою головоломкой. Кай тоже складывал разные затейливые фигуры, но из льдин, и это называлось ледяной игрой разума.
Что враги сделают нам, пока сердца наши горячи? Да ничего!
Герда обвила его ручонками, принялась целовать розы и вспомнила о тех чудных розах, что цвели у нее дома, а вместе с тем и о Кае.
Поцелуй девушки дороже золота, — он идёт прямо от сердца. Золото на её губах, золото в её сердечке.
Её сила — в её любящем сердце.
Каждая снежинка казалась под стеклом куда больше, чем была на самом деле, и походила на роскошный цветок или десятиугольную звезду. Это было так красиво!
Слова «одна-одинешенька» Герда поняла отлично и сразу почувствовала все их значение.
Лопариха: — Нет. Сильнее её уже никто не может сделать. Ибо что сильнее преданного сердца?
