В городе можно прожить, зажав свои израненные сердце и душу в кулаке, но в деревне они должны открыто светиться в твоих глазах.
— Я вас каждый день учу. Каждый день я говорю все одно и то же. И вишневый сад и землю необходимо отдать в аренду под дачи, сделать это теперь же, поскорее — аукцион на носу! Поймите! Раз окончательно решите, чтобы были дачи, так денег вам дадут сколько угодно, и вы тогда спасены.
— Дачи и дачники — это так пошло, простите.
Деревня – боль и страдание мира, чье вечное бремя ― нужда, нищенство и горечь, а страдальческая жизнь её сыновей ― нескончаемое сражение, бескрайняя Голгофа… Вас зовет та деревня, у которой море боли и гора страданий.
Надобно иметь любовь к труду. Без этого ничего нельзя сделать. Надобно полюбить хозяйство, да! И, поверьте, это вовсе не скучно. Выдумали, что в деревне тоска… да я бы умер от тоски, если бы хотя один день провёл в городе так, как проводят они! Хозяину нет времени скучать. В жизни его нет пустоты — всё полнота.
Я живу в маленьком городке Бассано. У меня свой дом и старая ферма в 15 минутах езды от дома. Там много животных ― около ста коров, ослики, собаки, лошади. Послезавтра, кстати, у нас родится теленок. Я провожу на ферме все выходные. Для меня это свобода.
Одиночество в деревне переносить легче, чем в городе.
Городские новости раньше узнают в деревне.
Эти горожане понятия не имеют, как мы, не городские, живем, им-то можно нянчиться со своими кошечками да собачками, будто с малыми детьми. А у нас тут все по-другому. Если кто попал в беду, мужчина ли, женщина, большой или малый, мы никого без помощи не оставим, а городские — они о зверюшках своих любимых заботятся, а человек хоть зови, хоть плачь — и пальцем не шевельнут, чтоб помочь.
Видите? Деревня старая, зато дома все новые.
…Она иногда высыпала нищим всё серебро из своего кошелька, хотя особой отзывчивостью и сострадательностью не отличалась, как впрочем, и большинство людей, выросших в деревне, ибо загрубелость отцовских рук до некоторой степени передаётся их душам.
Было жаркое лето, я ходил к реке. На берегу собрались алкаши, сами не купались, но рассказали, что вода тут чистейшая, почти дистиллированная. Микробов нет совсем. А что цвет коричневый, так это всегда так было. В прошлом году Толик купался, купался — и ничего. Пропал куда-то. Значит, все в порядке.
Милый друг, в деревне всякий может быть праведником, — с улыбкой заметил лорд Генри. — Там нет никаких соблазнов. По этой-то причине людей, живущих за городом, не коснулась цивилизация. Да, да, приобщиться к цивилизации — дело весьма нелегкое. Для этого есть два пути: культура или так называемый разврат. А деревенским жителям то и другое недоступно. Вот они и закоснели в добродетели.
Есть в наших краях на Смоленщине небольшая деревенька, населенная главным образом старушками-божьими одуванчиками. На въезде висит знак: на белом фоне название — «ЕСЬКОВО», а снизу заметная приписка — «Но некому…»
Безделие – самая зияющая пустота, самый опустошающий крест. Поэтому я — может быть — не люблю деревни и счастливой любви.
Город — царство, а деревня — рай.
Деревня в русской литературе так же тесно связана с усадьбой, как тесно связываются они в русской истории.
Тот, кто самоуверенно заявляет, что хорошие манеры везде одинаковы, а люди – везде люди, никогда не выезжал из своей деревни.
Деревня – это широкое поле деятельности, там есть, где проявить себя!
Деревни обычно живут по каким-то своим законам, не понятным городским жителям.
Люди говорят, что, если живешь не в городе, можно носить что угодно. Другой такой чуши я не слышала. Как раз в деревне все замечают всё…
Для меня воспоминания о деревне ― очень светлые. Такое мое представление о России, о земной России. Помню, как мылись на Троицу ― престольный праздник ― полы в домах.
Сама знаешь, человек я балованный… Мне чтоб и кровать была, и чай хороший, и разговоры деликатные… чтоб все степени мне были, а у тебя там на деревне беднота, копоть… Я и дня не выживу. Ежели б указ такой, положим, вышел, чтоб беспременно мне у тебя жить, так я бы или избу сжег, или руки бы на себя наложил. Сызмалетства во мне это баловство сидит, ничего не поделаешь.
До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились еще дачники.
Кто живал зимою в деревне и знает эти длинные, скучные, тихие вечера, когда даже собаки не лают от скуки и, кажется, часы томятся оттого, что им надоело тикать, и кого в такие вечера тревожила пробудившаяся совесть и кто беспокойно метался с места на место, желая то заглушить, то разгадать свою совесть, тот поймет, какое развлечение и наслаждение доставлял мне женский голос, раздававшийся в маленькой уютной комнате и говоривший мне, что я дурной человек.
Ты видишь? Тоска не лечимая стоит у меня за спиной. Уедем в деревню, любимая, уедем дышать тишиной.
