Когда унылая промозглость
на город утренний падет
вороны одинокий возглас
в оконный ткнется переплёт,
ты выпиваешь жидкий кофе
под телевизора бубнёшь.
Твой полосатый кот Прокофий,
на шапку старую похож,
проснувшись, кресло рвет когтями.
Не жалко — мебель еще та…
старье, такое ж, как мы сами,
пенсионеры. Скукота.
Ну кто сказал, что нам не восемнадцать?
Кто распускает слухи без причин,
Что мы не можем от души смеяться,
Боясь прибавить на лице морщин?
Все — ерунда! Цветущи души наши!
Их молодость сияет за версту!
И, как народ не портит маслом кашу,
Нельзя испортить нашу красоту!
Когда я буду старушонкой –
Потухнет взгляд, улыбка скиснет,
И буду я страдать печёнкой,
И попа дряблая обвиснет,
И привлекательность утратит
К пупку оттянутая грудь.
Я буду в штопаном халате,
И звезданутою чуть – чуть.
Но ты и сам-то, между прочим,
Скажу тебе я не тая,
С годами будешь так, не очень,
Любовь догробная моя.
И не такой уж будет твёрдый
Твой некогда упругий шаг.
Ты будешь вредненьким старпёром,
И съедет твой седой чердак.
И мы останемся с тобою
У телевизора одни:
Лишь ты и я, и только двое,
Чтоб ночи коротать и дни.
Костлявые обнимешь плечи,
Коленкой скрипнешь, наклонясь.
И я прижмусь к тебе сердечно,
Переспросив тихонько: «ась?»
С годами мы не столь проворны —
Радикулит, мигрень, артроз.
Любви все возрасты покорны,
Но ограничен выбор поз.
Хочу скорее повзрослеть,
хочу писать стихи и прозу,
хочу родительскую клеть
покинуть. Если баба с возу,-
кобыле легче, говорят..
Одев малиновые гетры,
в тот край, где кружит звездопад,
пойду, палима южным ветром.
Сама Ла Манш переплыву,
перенесу любые страхи,
я всех слонов переживу,
когда подохнут черепахи.
Приду неведомо куда,
изобрету от скуки средство,
и буду вечно молода,
впадая беспрестанно в детство.
Но кто-то в белом шепчет: «Мать..
Ещё немного-и выносим..
Вам вредно так переживать:
Ведь Вам же восемьдесят восемь.»
Мне нравится быть девушкой за сорок,
Светиться добротою и мечтать,
Пусть стать не та и глаз не слишком зорок,
Зато в душе уют и благодать!
Мне сладок вкус безделия пьянящий,
Веселья у богатого стола!
Да потому, что злой и работящей,
Худой и бедной я уже была!
Мы, девушки, что «ЗА», как ни крути,
Секретов наших раскрывать не просим!
Мне в паспорте всего пятьдесят один,
В обычной жизни — целых двадцать восемь!
Сперва нам было двадцать пять.
Забудешь о таком едва ли,
когда на дню раз эдак дцать
«маршрутку секса» вызывали.
Потом нам стало тридцать три.
Алкая новых ощущений,
мы развлекались до зари
в «такси приятных извращений».
И в сорок мчался впереди
«пежо любви втроём в кладовке»;
«Трамвай желание» ходил
туда-сюда без остановки.
А нынче серый вечер пуст,
в ухабах пыльная дорога,
и «катафалк прекрасных чувств»
лежит печально у порога.
А я свой возраст не скрываю,
О прошлом вовсе не грущу.
Я в новый день себя влюбляю,
И жить по-прежнему хочу!
Зачем завидовать кому-то,
Чужое платье примерять,
И незнакомое болото,
Предав родное, воспевать?
Мне дела нет, до слов, что в спину,
Для них давно закрыта дверь.
Нет смысла трогать паутину,
Когда есть кисть и акварель…
Скачала фильм я в интернете,
Тому уж где-то …ннадцать лет.
Кто ж знал, что в сериала смете
На целый век вперёд бюджет…
Актёры двадцать раз сменились…
Кто постарел… кто занемог…
Иные уж землёй укрылись,
А кто-то отбывает срок.
Что говорить… с тех… первых серий
Случилось много перемен.
Родился внук у нас, Валерий…
Звать мужа стала «Старый Хрен».
И за собой уж замечаю:
Легли морщинки под глаза.
Спасибо, хоть не умираю…
Ох… тяжко… катится слеза.
А ПедрА, что из сериала,
Как прежде молод… полон сил…
Хотя… как выглядел с начала
Давно уж зритель позабыл.
Как чУдно в жизни всё порою…
Уж правда, скоро помирать.
Но как же хочется, не скрою,
Концовку фильма увидать.
Не дотяну… Не дострадаю…
Но завещанье отпишу…
Валерке, внуку завещаю:
Всё то, что я не догляжу
Пусть он мне письменно изложит,
Конверт отправив на тот свет.
А впрочем, ведь тогда уж, может
Туда протянут интернет…
