Штирлиц медленно шёл по Александрплац. На нем была одета будёновка и длинная кавалерийская шинель. Навстречу громыхая, промчался грузовик полный эсэсовцев.
— Металлисты, — подумал Штирлиц.
— Неформал, — подумали эсэсовцы.
Штирлиц тянул из сейфа Мюллера записку, Мюллер пищал, но из сейфа не вылазил.
Штирлиц открыл кран, налил воды и выпил.
— Русская водка, — слегка удивился Штирлиц. Даже вода в Рейхе не хотела с ним ссориться.
— Штирлиц, в сорок первом мы не взяли Москву потому, что нам помешали сорокаградусные морозы, сейчас плюс сорок, а мы опять топчемся на месте!
— Видите ли, Мюллер, так все, что сорок градусов — русскому хорошо!
Приходит Штирлиц на встречу со своим связным в условленный бар и говорит бармену:
— Мне сто грамм водки.
— Увы, но водка у нас кончилась два дня назад!
— Тогда мне сто грамм коньячку.
— Сожалею, но коньяк у нас вчера кончился!
— Ну, хотя бы пиво у вас есть?
— Простите, но пиво сегодня утром закончилось!
Штирлиц думает:
— Так, мой связной значит уже здесь!
В апреле сорок пятого года Штирлиц на своем Мерседесе подъехал к рейхсканцелярии и впервые включил противоугонку. Он знал, что в Берлине начали пошаливать русские партизаны.
Штирлиц дал пастору Шлагу наводку. Но тупой пастор снова принёс шнапс.
Штирлиц снял майку. Майка тащилась всю ночь.
Мюллер вызывает Штирлица и говорит:
— Завтра коммунистический субботник, явка обязательна.
Штирлиц отвечает:
— Есть.
Штирлиц, понимая, что провалился, садится за стол и, не замечая удивлённого взгляда Мюллера, пишет:
— Я, штандартенфюрер фон Штирлиц на самом деле являюсь советским разведчиком.
Мюллер, читает этот рапорт, звонит Шелленбергу и говорит:
— Вальтер, зайдите, посмотрите, что ваши люди придумывают, чтобы на субботник не ходить.
Встретились как-то Штирлиц с Борманом… Посидели, поняли, что никто не расколется и не завербуется… Так и нажрались вдвоём без толку…
Документы на стол! — закричал Штирлиц и врезал Мюллеру в ухо… Кстати, Мюллер, не найдётся ли у вас канцелярских скрепок?
Голос за кадром:
— Штирлиц знал, что лучше всего запоминается последняя фраза, и если Мюллера спросят, зачем приходил Штирлиц, тот ответит, что за канцелярскими скрепками.
Штирлиц сунул вилку в розетку, но ему тактично намекнули, что из розетки едят ложечкой.
— Поздравляю Штирлиц, во время родов ваша пианистка орала всё-таки по-немецки.
— Как же вы догадались, что она русская?
— Так она орала «Гитлер капут!».
В дверь постучали. Штирлиц открыл и увидел на пороге маленькую собачонку.
— Что тебе, дурёха? — спросил Штирлиц.
— Сам дурак. Я из Центра, — ответила собачонка.
Штирлиц шёл по коридору. Мимо прошла Кэт. Двое гестаповцев несли за ней чемодан. “В отпуск”, – догадался Штирлиц.
Раз в год, в одну из апрельских ночей Штирлиц тайком пробирался на одну из захолустных улочек Берлина и ходил по ней взад-вперёд с небольшим бревном на плече. По-другому субботники было проводить нельзя из-за соображений конспирации.
Билл Гейтс и Штирлиц наблюдают за тем, как фашисты жгут книги.
— Цензура, — с грустью думает Штирлиц.
— Борются с пиратством, — радуется Билли.
— Штирлиц, как ваше настоящее имя?
Штирлиц понял, что выкручиваться бесполезно и говорит:
— Тихонов.
И тут же задаёт встречный вопрос:
— А ваша?
— Броневой.
— Вот вы, Мюллер, и попались!
— В любой компании Штирлиц сразу же становился заводилой.
— Водила был его телохранителем.
Мюллер вызвал Штирлица и спрашивает:
— Штирлиц, где мы с вами могли раньше встречаться?
— Может быть, в Испании в тридцать шестом?
— Нет, Штирлиц, раньше.
— Может быть, в Китае в двадцатых годах?
— Нет, Штирлиц, ещё раньше.
— Не знаю.
— Ну что же ты, Петька!
— Василий Иванович!
Штирлиц шёл по улице. Внезапно на его пути оказалась лужа.
— По хрен, — подумал Штирлиц. Но лужа оказалась по пояс.
Штирлиц шёл по коридору и неожиданно столкнулся с Борманом.
— Хайль Гитлер! — вытянулся Штирлиц.
— Да полно вам юродствовать, Исаев, — ответил мрачно Борман.
Эсесовцы перекрыли все выходы в доме Штирлица. Ему пришлось уходить через вход.
Штирлиц вышел из дома и наткнулся на сук.
— Шли бы вы домой, девушки, — сказал Штирлиц, — война всё-таки…
Штирлиц зашёл в резиденцию Абвера и на своей двери увидел «Резиденция советской разведки».
— Гласность — подумал Штирлиц.
По всему военному Берлину раздавались душераздирающие крики:
— Муттер! Муттер! Муттер!
— Рамштайн приехал, — подумал Мюллер.
И только Штирлиц знал, что это радистка Кэт готовится к предстоящим родам.
Штирлиц бежал в попыхах, спотыкаясь — попыхи были на два размера больше.
