Старшина мне мать родная,
Командир отец родной,
На xpен мне семья такая,
Лучше буду сиротой!
Я вчера вождение сдавала –
Боже мой, какая ерунда!
То я слишком сильно газовала,
То я повернула не туда …
А инструктор – нервный, вот потеха!
Ну такой бесчувственный балда!
Ведь не знал, куда мне надо ехать,
А орал с испугом: «Не туда!!!»
Ну, короче, было мне с ним горе!
Стал меня он гневно поносить,
Будто я должна на переходе,
Мужика зачем-то пропустить!?
Это что такое за уродство?
Вы позволите у Вас спросить?
Ну, а где мужское благородство-
Женщину сначала пропустить?
Долго я еще не понимала,
Почему кричал он на меня –
«У тебя опять, помеха справа!»
А я думала, что так он – про себя.
«Тормози-и-и!» Кричит у туалета-
Видно, прохватил его п….!
Посидел минут он десять, эдак,
И куда-то черт его понес.
Да пошел ты, думаю, — уеду!
Но, решил он быстро свой вопрос,
И вернувшись, бросил на торпеду,
Пачку краски «Для седых волос»!
Мне в деревне как-то летом
Дали в лоб тупым предметом
Чудом выжил, братцы, я,
Но не помню ни фуя:
Как зовут и где родился,
С кем дружил, на ком женился
В общем, форменный дурак!
Думал я и так, и сяк,
И решил пойти к врачу.
Врач сказал: сдавай мочу
На анализ, кровь, и кал:
Видно – профессионал!
Сделал все, как врач велел
И вторично офуел:
Врач мне дал ответ по форме:
«Всё у вас в пределах нормы!
От себя добавлю лично:
Не могу Вам дать больничный
У вас, батенька, талант:
Вы – природный симулянт!»
Что мне делать? Как мне быть?
Чтобы горю пособить
Я назло врачам не сдался
И в политику подался.
Стал с трибуны выступать,
Обещания давать
Пригодился мой талант
И теперь я депутат!
Треск в башке, сушняк во рту…
Чтоб рассол не тратить на лечение,
Покупайте в наступающем году
Только свежее овсяное печенье!
Красивым это утро было,
Гора вдали едва видна,
За горкой солнышко всходило,
Трава у дома зелена.
Петрович выходил из дома,
Решил немного погулять,
Увидев красоту такую,
Хотел о многом он сказать.
Хотел сказать, такой красивый,
Рассвет небесно-голубой.
Такие краски, переливы
Полны чудесной красотой.
Но по привычке, по старинной
Не смог он большего сказать
Сказал — вот это вот картина!
И под конец добавил — Б%%%ь!
Люблю я Работу, Зарплату люблю!
Все больше себя я на этом ловлю.
Люблю я и Босса: он лучше других!
И Боссова Босса и всех остальных.
Люблю я мой Офис, его размещение.
А к отпуску чувствую я отвращение.
Люблю мою мебель, сырую и серую,
Бумажки, в которых как в Бога я верую!
Люблю мое кресло в Ячейке без свету,
И в мире предмета любимее нету!
Люблю я и равных мне по положению.
Их хитрые взгляды, насмешки, глумления.
Мой славный Дисплей и Компьютер я лично
Украдкой целую, хоть им безразлично
И каждую прогу опять и опять,
Я время от времени силюсь понять!!!
Я счастлив быть здесь; и пока не ослаб
Любимой работы счастливейший раб.
Я нормы и сроки работ обожаю,
Люблю совещанья, хоть там засыпаю.
Люблю я Работу скажу без затей;
И этих нарядных, всех в белом людей,
Пришедших сегодня меня навестить,
С желаньем куда-то меня поместить!!!
Давайте, девушки, поэтам
давайте всюду и везде.
Зимой давайте им и летом
и на земле, и на воде.
Несите в жизнь привычку эту
как лёгкую ручную кладь.
Кому ж давать, как не поэту?
Кому ж еще тогда давать?!
Поэт иные видит дали
а в них небесный дивный свет…
Но тот поэт, кому не дали
уже отныне не поэт.
Поэт вас радует сонетом.
Романтик он, а не бандит.
Давайте, девушки, поэтам
и за бесплатно, и в кредит.
Давать иль не давать — вопрос ли?
Вопрос неправильный. Не тот.
Поэт для вас и ДО, и ПОСЛЕ
стихи последние прочтет.
Любовь поэта словно росчерк
огня в священнейшей из книг…
Поэт отнюдь не фрезеровщик.
Не агроном. Не проводник.
И радостней удела нету
воздать любовью за строку.
Не стоит жить, не дав поэту
ни разу на своем веку.
О девы! Рдея ярким цветом
готовьте к празднику кровать!
Давайте, девушки, поэтам.
Нельзя поэтам не давать.
По аллее по бульварной
Летним утром, в пять часов,
Вид имея не товарный,
Шёл мужчина без трусов.
Нёс в руке кулёк изюма,
Звали как-нибудь его,
Сверху — ровно пол-костюма,
Снизу — ровно ничего!
На лице улыбку счастья
Луч рассветный рисовал,
Выступающие части
Свежий ветер обдувал
Где штаны его уснули,
Он решительно забыл,
Он шагал весёлый (хуле?)
К той, которую любил.
Знал: она ему откроет
И не станет морду бить,
А одежда — наживное,
Можно новую купить!
Жить мы любим вольно,
И благополучно,
В глаз получишь – больно,
Не получишь – скучно.
Над седой равниной моря, над крутой горбиной скал,
Гордо реял буревестник и метал на скалы кал.
Жирный пингвин очень злится, что несбыточны мечты:
Он не может, хоть и птица, гордо какать с высоты.
