– У меня, брат, между прочим,
Был конфуз сегодня ночью.
Я такое отмочил –
Будто черт рукой водил.
Наваждение, ей–ей! –
Дал жене я сто рублей.
– Ну, даешь ты, ну, дела!
Возмущалась?
– Нет – взяла!
Турист у статуи Гетеры обнаженной
Уж целый час стоит завороженный.
Как будто бы увидеть хочет,
Что прячет фиговый листочек.
За ним два друга наблюдают
И меж собою рассуждают:
– Наверно, осени он ждет –
Когда листочек опадет!
– Слыхал – в семействе прибавленье?!
Прими, дружище поздравленья!
Чей дочка вылитый портрет?
Жены?
– Да нет!
– Твой?
– Тоже нет.
– Ты можешь мне ответить все же:
Так на кого она похожа?
– Ну, что пристал и досаждаешь?!
Ты, все равно, его не знаешь!
Супруге сказал муженек раздраженно:
– У всех дураков распрекрасные жены!
Жена посмотрелась в трюмо дорогое:
– Умеешь ты льстить! Но приятно, не скрою.
Доктор спросил с подобающим тактом:
– У Вашего мужа какой резус-фактор?
– А я и не знаю, коль честно признаться,
Но думаю – так сантиметров пятнадцать.
Стоит вечерний полумрак.
Салун (по нашему – кабак).
Устав от виски и вина,
Клиенты в дреме. Тишина.
Но, вдруг, как вскрик, как стон, как всхлип
Вошел ковбой и, как во сне,
Пошел спокойно по стене.
Коснулся потолка ногой,
Дошел до стенки до другой,
По ней спустился вниз и вот
Бармену доллар подает.
Мне коньяку налей, отец,
К нему – соленый огурец.
Все выпил с каменным лицом,
Заел соленым огурцом
И тот же путь проделал он –
Спустился вниз и вышел вон…
Один проснувшийся ковбой
Осоловело тряс башкой:
– И где я только не бывал?!
Чего я только не видал?!
И пил и этак и вот так,
Но чтобы огурцом коньяк?!..
Спецкор у композитора
Он интервью берет:
–Ну, как. Был очень творческим
Для Вас прошедший год?
Тут композитор ласково,
Погладил свой рояль:
–Я положил на музыку…
–Да что вы? Очень жаль!
Дом. В нем тринадцатый этаж.
Квартира. В ней ажиотаж –
В гостях любовник. Он дрожит.
Куда деваться – муж звонит?!
Ну, а жена страстью всей
У бога просит: – Пожалей!
Спаси его! Приму, любя,
Любую кару от тебя!…
И, вмиг, любовничек исчез
И Божий глас звучит с небес:
– Тебя спасу я от беды,
Но ты погибнешь от воды.
Настанет день, наступит срок
И ты утонешь, мой дружок!…
…
Вот Сочи. Пляж. И дикий зной.
Она же к морю – ни ногой.
Отлично помнит про зарок…
Но у путевки вышел срок.
Билетов нет: на самолет,
На поезд… Лишь не теплоход.
И все ж она решилась плыть –
Бог справедлив, не может быть,
Чтоб погубил за грех лишь мой
Он всех, кто в рейс пойдет со мной.
…
В открытом море шторм идет,
Трещит и тонет пароход.
И к Богу вновь она с мольбой:
– Ну, что ты делаешь, Бог мой? –
Со мною губишь ты к тому ж
Три сотни неповинных душ!
А ей в ответ сквозь шторма вой
Раздался голос громовой:
– Я вас, б…ей, на этот бал
Три года вместе собирал!
На диком пляже – ни души.
И в этой девственной тиши,
Лицо газеткою прикрыв,
Про все на свете позабыв,
Нагая девушка – краса
На солнце греет телеса.
По пляжу юноша бредет
И видит этот «натюрморт».
Не согрешить здесь – выше сил,
Не удержался – согрешил.
И деву чтобы не будить
Уже собрался уходить.
Но тут слова его догнали!
– Ах, как меня вы напугали!
И почему бы вам опять
Еще меня не напугать?!
Пугал он много раз подряд
Пока не кончился заряд.
И сколько можно повторять?!
А та – все просит напугать.
Тогда, на четвереньки став,
Залаял парень: – Гав, гав, гав!
У дочки не юной отец – бизнесмен
Увидел на полке искусственный член.
– Ну, блин, ну, не ждал, ну, дочура, даешь!
Ты что же – живого себе не найдешь?!
– Иметь настоящий надежда ушла
И вот я купила, такие дела…
Приходит однажды дочура домой –
На кухне отец за бутылкой. Хмельной.
И чокает пьяно отец – бизнесмен
Фужером своим об искусственный член.
Она отрешенно: – Ну, ты учудил!
С чего это, вдруг, нализаться решил?
И эта штуковина, батя, причем?
– Да, вот выпиваем мы с зятем вдвоем!
В командировке был мужик.
Он к воздержанью не привык.
И вот, выходит на Тверскую,
Чтоб снять путану молодую.
Его, конечно, зазывают
И порезвиться приглашают.
А он в ответ: – Вдвойне плачу,
Но только так, как я хочу!
В ответе этом был подвох
И он застал путан врасплох.
И потому, за разом раз,
Он получал у всех отказ.
Одна ж, бывалая на вид,
Девчонкам бодро говорит:
– Ведь он не зверь и не машина –
Мужчина он и есть мужчина.
И чем он может напугать
К конце–концов, ядрена мать?!…
– А ну, ты яхонтовый мой,
За тыщу баксов – я с тобой!
А он в ответ: – Вдвойне плачу,
Но только так, как я хочу.
Она вперед крутую грудь:
– Пошли! Чего уж тут тянуть?!…
Но три минуты пролетело
И мчит она осоловело,
И вся от ярости кипит:
– Ну, негодяй! Ну, паразит!
Путаны к ней. Встают кружком:
– Что? Не поладила с дружком?
Ну, говори же, не томи,
Ну как он хочет, черт возьми?!
– Да,. он фашист, он гад, бандит!
– Ну, как же хочет он?!
– В кредит!
Звонок телефонный:
– Вы Пименов?
– Ну!
– На досках насилуют вашу жену!
– А чьи это доски?
– Да ЖЭКа видать!
– Туда и звоните, едри вашу мать!
Мой милый, любви нашей память храня,
Когда я умру – будешь помнить меня?
– Конечно, когда ты заляжешь под памятник!
Ты разве не знаешь какой я злопамятный?!
Туфли Никанор купил,
В них по комнате ходил
Из родных никто вниманья
На него не обратил.
И тогда, уже со зла,
Он разделся догола,
В нарушенье всяких правил…
Только туфли и оставил.
Тут сыночек говорит:
– Что-то у тебя висит.
– Это, милый мой приятель,
Новых туфель указатель!
– Ты, сынок, не слушай папу –
Он купил бы лучше шляпу!
Мы в Одессе. Три еврея
Спорят – чья жена пышнее.
– У моей Матильды таз –
Только глянешь и экстаз!
Третий год уже, … … … ?????????,
В дверь проходит только боком.
– Ну, нашел чем задаваться –
Где с моею ей тягаться?!
У моей трусы, к примеру,
Необъятного размера.
До того размер велик,
Как чехол на грузовик.
– А у моей жены глаза,
Как морская бирюза.
– Ты чего морочишь нас? –
Разговор идет про таз.
– У моей жены глаза,
Как морская бирюза
У нее все, кроме глаз,
Остальное – это таз!
– Муженек мой, где ты был?
– К венерологу ходил.
– Ну, ты гусь! Ну, ты даешь!
Если это все не ложь.
– Я придурок, а не гусь –
Ты даешь, а я – лечусь!
Сруль друзьям кричит с веранды:
– Мойше вырезали гланды!
– Очень жаль, ведь Моисей
Так хотел иметь детей!
– Абрам! Ну, когда же ты станешь умней?!
Такого горячего чая не пей!
Ведь лопнет однажды пузырь мочевой
И будешь ходить с обоженной ногой!
– Стыдно! Ой, стыдно и совестно мне, –
Однажды сказал Рабинович жене.
Уж трижды Абрам хоронил своих жен
И трижды, как друг, был я им приглашен.
А я же Абрама, чтоб квитому быть,
Даже ни разу не смог пригласить!
Праздник Пасхи. У собора,
Где к молитве все спешат,
Два бывалых крохобора
Побираются стоят.
Первый к людям руки тянет
И с мольбой глядит на всех:
– Ой, подайте, христиане,
Не подать сегодня – грех!
А другой, что необычно,
Нацепил на грудь табличку,
А на ней: звезда Давида
И призыв: «Подайте жиду!».
Первый гору уж имеет и яиц и калачей,
А у бедного еврея
Ничегошеньки, ей-ей!
Тут к нему пристал один
Подгулявший господин:
– Слышь! Еврей! Ну, слышь, ей богу
Ты б подался в синагогу,
Там тебе не то, что тут,
Там, глядишь, и подадут!
А еврей толкнул с задором
В бок другого крохобора:
– Слышь, Хаим, как с ним быть? –
Этот поц нас учит жить!
– Сема! Сволочь! Боже мой!
Моя шляпа под тобой!
– Знаю – я тебе скажу,
Что давно на ней сижу!
Должен встать я? Ты находишь?
Разве ты уже уходишь?
